Неточные совпадения
— Не то еще услышите,
Как до утра пробудете:
Отсюда версты три
Есть дьякон… тоже с голосом…
Так вот они затеяли
По-своему здороваться
На утренней заре.
На башню как подымется
Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли
Жи-вешь, о-тец И-пат?»
Так стекла затрещат!
А тот ему, оттуда-то:
— Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!
Жду вод-ку пить! — «И-ду!..»
«Иду»-то это в
воздухеЧас целый откликается…
Такие жеребцы!..
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец
и друг Дидерота. Отличался легкомыслием
и любил петь непристойные песни. Летал по
воздуху в городском саду
и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц,
и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных
водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]
На утро поднявшееся яркое солнце быстро съело тонкий ледок, подернувший
воды,
и весь теплый
воздух задрожал от наполнивших его испарений отжившей земли.
Здесь, на
водах, преопасный
воздух: сколько я видел прекрасных молодых людей, достойных лучшей участи
и уезжавших отсюда прямо под венец…
Забив весло в ил, он привязал к нему лодку,
и оба поднялись вверх, карабкаясь по выскакивающим из-под колен
и локтей камням. От обрыва тянулась чаща. Раздался стук топора, ссекающего сухой ствол; повалив дерево, Летика развел костер на обрыве. Двинулись тени
и отраженное
водой пламя; в отступившем мраке высветились трава
и ветви; над костром, перевитым дымом, сверкая, дрожал
воздух.
—
Воздуху пропустить, свежего! Да водицы бы вам, голубчик, испить, ведь это припадок-с! —
И он бросился было к дверям приказать
воды, но тут же в углу, кстати, нашелся графин с
водой.
— Спасибо за предложение, Анна Сергеевна,
и за лестное мнение о моих разговорных талантах. Но я нахожу, что я уж
и так слишком долго вращался в чуждой для меня сфере. Летучие рыбы некоторое время могут подержаться на
воздухе, но вскоре должны шлепнуться в
воду; позвольте же
и мне плюхнуть в мою стихию.
Темное небо уже кипело звездами,
воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что лес тает
и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса. В густой темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся в костер
и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск
воды нарушал безмолвие.
В щель, в глаза его бил
воздух — противно теплый, насыщенный запахом пота
и пыли, шуршал куском обоев над головой Самгина. Глаза его прикованно остановились на светлом круге
воды в чане, —
вода покрылась рябью, кольцо света, отраженного ею, дрожало, а темное пятно в центре казалось неподвижным
и уже не углубленным, а выпуклым. Самгин смотрел на это пятно, ждал чего-то
и соображал...
— Что это значит — мир, если посмотреть правильно? — спросил человек
и нарисовал тремя пальцами в
воздухе петлю. — Мир есть земля,
воздух,
вода, камень, дерево. Без человека — все это никуда не надобно.
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со множеством крикливых детей; по утрам река звучно плескалась о берег
и стены купальни; в синеватой
воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались в
воздух масляно блестевшие руки; вечерами в лесу пели песни гимназисты
и гимназистки, ежедневно, в три часа, безгрудая, тощая барышня в розовом платье
и круглых, темных очках играла на пианино «Молитву девы», а в четыре шла берегом на мельницу пить молоко,
и по
воде косо влачилась за нею розовая тень.
Листья, сорванные ветром, мелькали в
воздухе, как летучие мыши, сыпался мелкий дождь, с крыш падали тяжелые капли, барабаня по шелку зонтика, сердито ворчала
вода в проржавевших водосточных трубах. Мокрые, хмуренькие домики смотрели на Клима заплаканными окнами. Он подумал, что в таких домах удобно жить фальшивомонетчикам, приемщикам краденого
и несчастным людям. Среди этих домов забыто торчали маленькие церковки.
Полдень знойный; на небе ни облачка. Солнце стоит неподвижно над головой
и жжет траву.
Воздух перестал струиться
и висит без движения. Ни дерево, ни
вода не шелохнутся; над деревней
и полем лежит невозмутимая тишина — все как будто вымерло. Звонко
и далеко раздается человеческий голос в пустоте. В двадцати саженях слышно, как пролетит
и прожужжит жук, да в густой траве кто-то все храпит, как будто кто-нибудь завалился туда
и спит сладким сном.
Она с простотою
и добродушием Гомера, с тою же животрепещущею верностью подробностей
и рельефностью картин влагала в детскую память
и воображение Илиаду русской жизни, созданную нашими гомеридами тех туманных времен, когда человек еще не ладил с опасностями
и тайнами природы
и жизни, когда он трепетал
и перед оборотнем,
и перед лешим,
и у Алеши Поповича искал защиты от окружавших его бед, когда
и в
воздухе,
и в
воде,
и в лесу,
и в поле царствовали чудеса.
Вера встала, заперла за ним дверь
и легла опять. Ее давила нависшая туча горя
и ужаса. Дружба Райского, участие, преданность, помощь — представляли ей на первую минуту легкую опору, на которую она оперлась, чтобы вздохнуть свободно, как утопающий, вынырнувший на минуту из
воды, чтобы глотнуть
воздуха. Но едва он вышел от нее, она точно оборвалась в
воду опять.
Какой обширный дом, какой вид у предводителя из дома! Впрочем, в провинции из редкого дома нет прекрасного вида: пейзажи,
вода и чистый
воздух — там дешевые
и всем дающиеся блага. Обширный двор, обширные сады, господские службы, конюшни.
И вдруг из-за скал мелькнул яркий свет, задрожали листы на деревьях, тихо зажурчали струи
вод. Кто-то встрепенулся в ветвях, кто-то пробежал по лесу; кто-то вздохнул в
воздухе —
и воздух заструился,
и луч озолотил бледный лоб статуи; веки медленно открылись,
и искра пробежала по груди, дрогнуло холодное тело, бледные щеки зардели, лучи упали на плечи.
На Мадере я чувствовал ту же свежесть
и прохладу волжского
воздуха, который пьешь, как чистейшую ключевую
воду, да, сверх того, он будто растворен… мадерой, скажете вы?
Чувствуешь, что каждый глоток этого
воздуха есть прибавка к запасу здоровья; он освежает грудь
и нервы, как купанье в свежей
воде.
Холмы
и воды в блеске; островки
и надводные камни в проливе, от сильной рефракции, кажутся совершенно отставшими от
воды; они как будто висят на
воздухе.
У выхода из Фальсбея мы простились с Корсаковым надолго
и пересели на шлюпку. Фосфорный блеск был так силен в
воде, что весла черпали как будто растопленное серебро, в
воздухе разливался запах морской влажности. Небо сквозь редкие облака слабо теплилось звездами, затмеваемыми лунным блеском.
Жар несносный; движения никакого, ни в
воздухе, ни на море. Море — как зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива
и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес
и воды! Как ослепительно ярко блещет солнце
и разнообразно играет лучами в
воде! В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше, кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные
воды.
— Не может земля быть предметом собственности, не может она быть предметом купли
и продажи, как
вода, как
воздух, как лучи солнца.
Нехлюдов сел у окна, глядя в сад
и слушая. В маленькое створчатое окно, слегка пошевеливая волосами на его потном лбу
и записками, лежавшими на изрезанном ножом подоконнике, тянуло свежим весенним
воздухом и запахом раскопанной земли. На реке «тра-па-тап, тра-па-тап» — шлепали, перебивая друг друга, вальки баб,
и звуки эти разбегались по блестящему на солнце плесу запруженной реки,
и равномерно слышалось падение
воды на мельнице,
и мимо уха, испуганно
и звонко жужжа, пролетела муха.
В природе чувствовалась какая-то тоска. Неподвижный
и отяжелевший от сырости
воздух, казалось, навалился на землю,
и от этого все кругом притаилось. Хмурое небо, мокрая растительность, грязная тропа, лужи стоячей
воды и в особенности царившая кругом тишина — все свидетельствовало о ненастье, которое сделало передышку для того, чтобы снова вот-вот разразиться дождем с еще большей силой.
День кончился,
и в
воздухе стало холодать. Тогда я предложил своему спутнику остановиться. В одном месте между утесами был плоский берег, куда
водой нанесло много плавника. Мы взобрались на него
и первым делом развели большой костер, а затем принялись готовить ужин.
На реке Гага, как раз против притока Ада, в 5 км от моря, есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий
и холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м
и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура
воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара, была +12°. Температура
воздуха +7,5°С.
Скоро нам опять пришлось лезть в
воду. Сегодня она показалась мне особенно холодной. Выйдя на противоположный берег, мы долго не могли согреться. Но вот солнышко поднялось из-за гор
и под его живительными лучами начал согреваться озябший
воздух.
Часа в три утра в природе совершилось что-то необычайное. Небо вдруг сразу очистилось. Началось такое быстрое понижение температуры
воздуха, что дождевая
вода, не успевшая стечь с ветвей деревьев, замерзла на них в виде сосулек.
Воздух стал чистым
и прозрачным. Луна, посеребренная лучами восходящего солнца, была такой ясной, точно она вымылась
и приготовилась к празднику. Солнце взошло багровое
и холодное.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью,
и стал говорить о том, что «грязную
воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст человека
и распространяются вблизи по
воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на бумагу
и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов
и больше. Эту чудесную «грязную
воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Я велел разбудить остальных людей
и выстрелил. Звук моего выстрела всколыхнул сонный
воздух. Гулкое эхо подхватило его
и далеко разнесло по лесу. Послышалось быстрое бренчанье гальки
и всплеск
воды в реке. Испуганные собаки сорвались со своих мест
и подняли лай.
Греясь у костра, мы пили чай. Вдруг Чжан Бао что-то закричал. Я обернулся
и увидел мираж. В
воздухе, немного выше поверхности
воды, виднелся пароход, две парусные шхуны, а за ними горы, потом появилась постройка, совершенно не похожая ни на русский дом, ни на китайскую фанзу. Явление продолжалось несколько минут, затем оно начало блекнуть
и мало-помалу рассеялось в
воздухе.
Был конец марта. Солнышко стояло высоко на небе
и посылало на землю яркие лучи. В
воздухе чувствовалась еще свежесть ночных заморозков, в особенности в теневых местах, но уже по талому снегу, по
воде в ручьях
и по веселому, праздничному виду деревьев видно было, что ночной холод никого уже запугать не может.
Кажется, движение ей так же необходимо, как
вода, пища
и воздух.
Утки шумно поднимались, «срывались» с пруда, испуганные нашим неожиданным появлением в их владениях, выстрелы дружно раздавались вслед за ними,
и весело было видеть, как эти кургузые птицы кувыркались на
воздухе, тяжко шлепались об
воду.
Симпатичные птички эти постоянно заглядывали под щепки, камни
и ракушки
и то
и дело заходили в
воду,
и, только когда сильная прибойная волна дальше обыкновенного забегала на берег, они вспархивали
и держались на
воздухе до тех пор, пока
вода не отходила назад.
Я несколько раз хотел было взять их, но едва только протягивал руку, они совершенно свободно подымались на
воздух и, отлетев немного, снова опускались на
воду.
Утром после бури еще моросил мелкий дождь. В полдень ветер разорвал туманную завесу, выглянуло солнце,
и вдруг все ожило: земной мир сделался прекрасен. Камни, деревья, трава, дорога приняли праздничный вид; в кустах запели птицы; в
воздухе появились насекомые,
и даже шум
воды, сбегающей пенистыми каскадами с гор, стал ликующим
и веселым.
В верхней части река Сандагоу слагается из 2 рек — Малой Сандагоу, имеющей истоки у Тазовской горы,
и Большой Сандагоу, берущей начало там же, где
и Эрлдагоу (приток Вай-Фудзина). Мы вышли на вторую речку почти в самых ее истоках. Пройдя по ней 2–3 км, мы остановились на ночлег около ямы с
водою на краю размытой террасы. Ночью снова была тревога. Опять какое-то животное приближалось к биваку. Собаки страшно беспокоились. Загурский 2 раза стрелял в
воздух и отогнал зверя.
Откуда эти тайнобрачные добывают влагу?
Вода в камнях не задерживается, а между тем мхи растут пышно. На ощупь они чрезвычайно влажны. Если мох выжать рукой, из него капает
вода. Ответ на заданный вопрос нам даст туман. Он-то
и есть постоянный источник влаги. Мхи получают
воду не из земли, а из
воздуха. Та к как в Уссурийском крае летом
и весною туманных дней несравненно больше, чем солнечных, то пышное развитие мхов среди осыпей становится вполне понятным.
День выпал хороший
и теплый. По небу громоздились массы кучевых облаков. Сквозь них прорывались солнечные лучи
и светлыми полосами ходили по
воздуху. Они отражались в лужах
воды, играли на камнях, в листве ольшаников
и освещали то один склон горы, то другой. Издали доносились удары грома.
Тут же летали
и чайки. Они часто садились на
воду и вновь взлетали на
воздух.
3 часа мы шли без отдыха, пока в стороне не послышался шум
воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки на небе
и палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша
и понурив головы. В
воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в
воздухе,
и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
Долина Вай-Фудзина богата террасами. Террасы эти идут уступами, точно гигантские ступени. Это так называемые «пенеплены». В древние геологические периоды здесь были сильные денудационные процессы [От слова «денудация» — процесс разрушения
и сноса горных пород под влиянием
воздуха,
воды, ледников. (Прим. ред.)], потом произошло поднятие всей горной системы
и затем опять размывание.
Вода в реках в одно
и то же время действовала
и как пила,
и как напильник.
Ночь была такая тихая, что даже осины замерли
и не трепетали листьями. В сонном
воздухе слышались какие-то неясные звуки, точно кто-то вздыхал, шептался, где-то капала
вода, чуть слышно трещали кузнечики. По темному небу, усеянному тысячами звезд, вспыхивали едва уловимые зарницы. Красные блики от костра неровно ложились по земле,
и за границей их ночная тьма казалась еще чернее.
Можно было подумать, что бабочки эти случайно попали в
воду и не могли подняться на
воздух.
Но мне было не до рассказов. Я глядел на нее, всю облитую ясным солнечным лучом, всю успокоенную
и кроткую. Все радостно сияло вокруг нас, внизу, над нами — небо, земля
и воды; самый
воздух, казалось, был насыщен блеском.
Ухватил всадник страшною рукою колдуна
и поднял его на
воздух. Вмиг умер колдун
и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец
и глядел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мертвыми глазами
и увидел поднявшихся мертвецов от Киева,
и от земли Галичской,
и от Карпата, как две капли
воды схожих лицом на него.
После сего он долго тер меня рукавицей
и, сильно оплескав теплой
водой, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас, как
воздух! После пузыря Гасан опустил меня в ванну — тем
и кончилась церемония».
После девяти часов я вышел из дому
и стал прохаживаться. Была поздняя осень.
Вода в прудах отяжелела
и потемнела, точно в ожидании морозов. Ночь была ясная, свежая, прохладный
воздух звонок
и чуток. Я был весь охвачен своим чувством
и своими мыслями. Чувство летело навстречу знакомой маленькой тележке, а мысль искала доказательств бытия божия
и бессмертия души.